Вы знаете это чувство, когда на улице идет дождь и все кажется темным и серым, и Вы внезапно становитесь нигилистом, задаваясь вечным вопросом о смысле жизни ? Нет лучшего способа пережить эту волну пессимизма с хорошей книгой в руках, где все красиво и одновременно паршиво. Возьмите одеяло, сделайте себе горячую чашку чего угодно и свернитесь с некоторыми из этих восхитительно унылых книг. Они симпатичны именно своим нелепым пессимизмом. Вот идеальное сочетание с Вашей мрачной гибелью и всепоглощающей депрессией. Просто помните, что не стоит воспринимать это слишком серьезно, иначе Ваш безудержный фатализм сделает Вас очень непопулярным на вечеринках!
Фернандо Песcоа, Книга беспокойства
«Чувства, которые причиняют боль больше всего, эмоции, которые сильнее всего болят, – это те, которые абсурдны, это стремление к невозможным вещам именно потому, что они невозможны; ностальгия по тому, чего никогда не было; желание того, что могло бы быть; сожалеть о том, что не был кем-то другим; неудовлетворенность существованием мира. Все эти полутона сознания души создают в нас болезненный пейзаж, вечный закат того, кем мы являемся».
Джордж Оруэлл, 1984
«Боли самой по себе, — начал он, — иногда недостаточно. Бывают случаи, когда индивид сопротивляется боли до смертного мига. Но для каждого человека есть что-то непереносимое, немыслимое. Смелость и трусость здесь ни при чем. Если падаешь с высоты, схватиться за веревку — не трусость. Если вынырнул из глубины, вдохнуть воздух — не трусость. Это просто инстинкт, и его нельзя ослушаться».
Эмиль Сиоран, Проблема с рождением
«Живя всегда в страхе быть удивленным худшим, я пытался в любых обстоятельствах начать с нуля, бросаясь в беду задолго до того, как это произошло… Я никогда не принимал себя за существо. Негражданин, маргинальный тип, ничто, которое существует только из-за избытка, изобилия его небытия».
Алиса Уивер Флаэрти, Болезнь полуночи
«Ученый во мне обеспокоен тем, что мое счастье – ничто иное, как симптом биполярного заболевания, гиперграфия после послеродового расстройства. Остальная часть меня думает, что искусственное отделение от меня ученого от автора во мне на самом деле является своего рода культурным биполярным расстройством, которое есть у многих из нас. Ученый спрашивает, как я могу назвать свое писательское призвание, а не зависимость. Я больше не понимаю, почему я должен делать это различие. Я зависим от дыхания таким же образом. Я пишу, потому что, когда я не делаю этого, то задыхаюсь. Я пишу, потому что во мне появляется нечто гораздо большее, чем я, которое наполняет страницу, мир смыслом. Хотя я постоянно боюсь, что то, что я пишу, колеблется на грани лжи…».
Арчибалд Кронин, Замок Броуди
«Этот план казался ему смелым; он видел в нем доказательство своей энергии и отваги. В действительности же это был результат атаки совести на туго натянутые нервы».
Ричард Докинз, Река из Эдема
«Общее количество страданий в год в мире природы выше всякого приличного созерцания. В ту минуту, когда мне приходится составлять это предложение, тысячи животных едят заживо, многие бегут за своей жизнью, хныкают от страха, другие медленно пожираются изнутри грубыми паразитами, тысячи всех видов умирают от голода, жажды и болезни. Должно быть так. Если когда-нибудь наступит время изобилия, этот факт автоматически приведет к увеличению населения, пока не восстановится естественное состояние голода и страданий. Во вселенной электронов и эгоистичных генов, слепых физических сил и генетической репликации некоторые люди пострадают, другим повезет, и вы не найдете в этом ни рифмы, ни причины, ни справедливости».
